Из фургона вылетел огненный шар – точно такой же, как и десятки до него. Однако неподалеку от острова он резко уклонился вправо, снизился и разлетелся огненными брызгами.

В подернутой рябью воде ничто не отразилось.

– Тени!

В воздух взмыло еще с полдюжины шаров, что позволило определить границы двигавшегося через озеро извилистого темного потока.

Затем шары замелькали над развалинами деревни, той самой, что горела, когда затонула лодка.

Беспорядочная стрельба наводила на мысль о панике.

– Развернуть фургон, – приказал капитан. – Надо поддержать наших огнем. И посмотрим, вдруг да удастся поднять сюда еще парочку фургонов.

– А вы, – обратился Костоправ к расчету второго фургона, – займитесь этим островом. Мурген, мне потребуются все стрелки до единого. Пусть поднимаются сюда.

Я растолкал парочку все еще храпевших горнистов, и они сыграли общую тревогу.

Обе батареи открыли огонь одновременно. Расшатанные поворотные механизмы скрипели и дребезжали, бамбуковые трубки яростно выбрасывали в ночь вереницы огней. Интересно, сколько шаров может выпустить фургон?

Наверняка чертову прорву.

Кавалерийская трубка была рассчитана на пятнадцать зарядов. Легкие и тяжелые пехотинцы снабжались орясинами, способными произвести соответственно тридцать и сорок выстрелов. В фургонах же сотни трубок, и они гораздо длиннее переносных.

Светляки заметались с безумной скоростью. Каждый выпущенный шар устремлялся вперед, навстречу Теням. И каждый последующий угасал все ближе к берегу.

– Уйма Теней, – лаконично заметил Костоправ.

Это было в новинку, хотя чего-то подобного мы опасались уже давно. Опасались Теней, которые не шпионят и не убивают исподтишка, а нападают открыто, волна за волной.

Старик казался спокойным. А вот я, чтоб мне провалиться, чуть портки не обмочил. И даже отбежал назад, правда недалеко. Ровно настолько, чтобы прихватить отрядный штандарт и связку бамбука. Воткнув Знамя в землю рядом со Стариком, навел шест на юг, нащупал спусковой механизм и потянул за рычаг.

При каждом повороте на четверть окружности с конца шеста срывался очередной огненный шар.

– Давай-ка, братец, хватай и ты какой-нибудь бамбук, – крикнул я Тай Дэю. – Да и ты, дядюшка. Похоже, эту хренотень мечом не отгонишь.

Проносившиеся дугой шары позволяли наблюдать за продвижением направляющегося в нашу сторону темного вала. Светящиеся разряды, словно град, рассекавшие непроглядный мрак, вспыхивали, а затем тускнели и гасли.

Черная стена являла собой то, чего мы так долго боялись, – выпущенную на волю адскую мощь Хозяина Теней.

Шары поглощали Тени тысячами, но угасали и сами, а темный поток неуклонно продвигался вперед. В отличие от смертных солдат, Тени, невзирая ни на какие потери, не могли обратиться в бегство. Колдовство вынуждало их двигаться только вперед.

Мой шест иссяк, и я схватил другой. Тай Дэй и дядюшка Дой сообразили наконец, что к чему, ухватились за трубки и занялись делом. Правда, Тай Дэй действовал не слишком ловко, но одной рукой много не настреляешь.

Темный прилив схлынул с поверхности озера и направился вверх по склону. По мере его приближения я начинал различать отдельные Тени. Впервые я столкнулся с этой гадостью, когда мы только-только вступили в Таглиос. В те времена Хозяев Теней было четверо, и они могли дотянуться куда дальше, чем один Длиннотень теперь. Тогда тенеплеты-скринса явились на север, чтобы уничтожить нас. Но ни хрена у них не вышло. Правда, в то время они использовали маленькие Тени, немногим больше моего кулака. В те дни мне не доводилось увидеть Тень крупнее кота. Нынешние же превосходили размером рогатый скот. Огненные шары растворялись в них безо всякого эффекта. Я собственными глазами видел, как некоторые сгустки тьмы выдерживали по множеству ударов.

– Может, Госпожа не так уж предусмотрительна, – пробормотал я.

– Лучше подумай, каково бы всем нам пришлось, если бы не ее предусмотрительность, – возразил Костоправ.

Мы уже давно отдали бы концы.

– И то правда.

Ближе. Ближе. Темная стена находилась теперь всего в ста ярдах. Тени изрядно поредели, число их поубавилось, но двигались они все так же неумолимо.

Наводить бамбуковые батареи вниз было невозможно, и фургонам пришлось перенести огонь на остров.

Дядюшка Дой закричал и схватился за свой Бледный Жезл. Не представляю, каким образом он рассчитывал с помощью меча нанести урон надвигавшемуся на нас сгустку тьмы. Мелкие Тени уже шныряли вокруг нас.

Силясь не поддаться панике, я попытался прожечь дыру в приближавшейся Тени. Смерть подступала все ближе и ближе.

Все больше мелких Теней мелькало среди валунов. Огненные шары начали падать в расположении наших войск. Раздались истошные крики.

Шквал огненных шаров ударил в темную массу, и она превратилась в пылающий костер. Движение волны замедлилось, но все же не остановилось совсем, она лишь вздыбилась, словно готовый напасть медведь. С силой крутанув спуск, я заорал что-то нечленораздельное. Смертоносный сгусток адского дыхания силился дотянуться до меня, но не мог. Создавалось впечатление, будто в последний момент эта хреновина натолкнулась на какую-то невидимую, но неодолимую преграду.

Тьма воздействовала на психику, внушая подавляющий волю замогильный ужас. Я ощущал голод, ведомый лишь неумершим, чуял запах душ, ведомый мне по кошмарным снам об усыпанных костями пустынях и старцах, заключенных в ледяные коконы. Ужас крепчал. Я дергал и дергал за рычаг, не замечая, что мой шест давно разрядился.

Тень продолжала тянуться ко мне до тех пор, пока очередной шквал огненных шаров не развеял тьму, заставив смолкнуть ее леденящий шепот. Атака захлебнулась. Теперь лишь шары, выпущенные в сторону острова, находили себе цели.

Последовал мощный обстрел со стороны корпуса Госпожи: ее ребята быстро сообразили, что происходит. Огонь был настолько плотен, что казался способным испепелить не только Тени, но и сам остров.

Через некоторое время Костоправ приказал снизить интенсивность обстрела до уровня предупредительного огня.

– Не стоит тратить заряды попусту, – пояснил он. – Нам еще не раз предстоит встретиться с этим дерьмом.

С полминуты он задумчиво таращился на меня, а потом спросил:

– Как вышло, что это оказалось для нас неожиданностью?

Сказал он это на языке Арчи.

– С меня-то какой спрос, – отозвался я на форсбергском, поскольку на языке Арчи говорил не слишком-то бойко. – Мне было велено таскать Знамя.

– Дерьмо! – выругался он без особой злости. – Дерьмо поганое. Тоже мне, умник выискался…

Над озером разнесся дикий, истошный вопль. Солдаты Госпожи выпустили множество огненных шаров в какую-то летящую цель, сорвавшуюся с острова и устремившуюся в южном направлении.

– Ревун!

– Никак нам удалось нагнать на них страху, командир. Хозяин Теней пустил в дело серьезных ребят.

Костоправ скривил губу. Но не шибко. В последнее время с чувством юмора у него слабовато. Возможно, он утратил его, когда был в плену у Душелова. Или когда вернулся и узнал, что стал папашей, только вот увидеть свое чадо едва ли сподобится.

Ревун ускользнул.

В конечном счете, в лагере объявили отбой. Но в эту ночь толком не поспал никто.

16

Рассвет все-таки наступил. К этому времени солдаты, которые не смогли заснуть, успели предать земле или огню тела павших, так что мне не пришлось смотреть на искаженные мукой лица.

Зато я видел искаженный мукой ландшафт. Окрестности озера выглядели так, словно здесь целый год напролет бушевала гроза и берега исколошматили молнии. Некоторые из наших солдат осмелели настолько, что стали спускаться к озеру и подбирать дохлую рыбу. От той хреноты, что насела на нас ночью, не осталось и следа.

– Ты мог бы проводить с Копченым малость побольше времени, – предложил Костоправ. По сути, это было не предложение, а приказ, хотя и отданный весьма неохотно. Старик больше не рассчитывал на Одноглазого.